Неточные совпадения
Княгиня
подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда
князь с княгиней вышли, Левин
подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Князь подошёл к ней. И тотчас же в глазах его Кити заметила смущавший её огонек насмешки. Он
подошёл к мадам Шталь и заговорил на том отличном французском языке, на котором столь немногие уже говорят теперь, чрезвычайно учтиво и мило.
Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый
князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин
подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Как только она заплакала,
князь тоже затих. Он
подошел к ней.
«Так ты женат! не знал я ране!
Давно ли?» — «Около двух лет». —
«На ком?» — «На Лариной». — «Татьяне!»
«Ты ей знаком?» — «Я им сосед». —
«О, так пойдем же».
Князь подходитК своей жене и ей подводит
Родню и друга своего.
Княгиня смотрит на него…
И что ей душу ни смутило,
Как сильно ни была она
Удивлена, поражена,
Но ей ничто не изменило:
В ней сохранился тот же тон,
Был так же тих ее поклон.
Когда молодой
князь подошел к ней, она сказала ему несколько слов, называя его вы, и взглянула на него с выражением такого пренебрежения, что, если бы я был на его месте, я растерялся бы совершенно; но Этьен был, как видно, мальчик не такого сложения: он не только не обратил никакого внимания на прием бабушки, но даже и на всю ее особу, а раскланялся всему обществу, если не ловко, то совершенно развязно.
Приезжали
князь и княгиня с семейством:
князь, седой старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина,
к которой, кажется, никогда никто не
подходил близко, не обнял, не поцеловал ее, даже сам
князь, хотя у ней было пятеро детей.
Разговор наш вдруг прервал лакей, который вошел о чем-то доложить. Завидев его,
князь, кажется ожидавший его, встал, не докончив речи, и быстро
подошел к нему, так что тот доложил уже вполголоса, и я, конечно, не слыхал о чем.
— О, наверно! —
подошел к ним Дарзан, — мне вчера Дубасов говорил; он всегда такие новости первый знает. Да и
князю следовало бы знать…
— Да, в военном, но благодаря… А, Стебельков, уж тут? Каким образом он здесь? Вот именно благодаря вот этим господчикам я и не в военном, — указал он прямо на Стебелькова и захохотал. Радостно засмеялся и Стебельков, вероятно приняв за любезность.
Князь покраснел и поскорее обратился с каким-то вопросом
к Нащокину, а Дарзан,
подойдя к Стебелькову, заговорил с ним о чем-то очень горячо, но уже вполголоса.
Масленников неодобрительно покачал головой,
подошел к столу и на бумаге с печатным заголовком бойко написал: «Подателю сего,
князю Дмитрию Ивановичу Нехлюдову, разрешаю свидание в тюремной конторе с содержащейся в замке мещанкой Масловой, равно и с фельдшерицей Богодуховской», дописал он и сделал размашистый росчерк.
В то время когда Маслова, измученная длинным переходом,
подходила с своими конвойными
к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц,
князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками на груди, курил папиросу. Он остановившимися глазами смотрел перед собой и думал о том, что предстоит ему нынче сделать и что было вчера.
Маша остолбенела, смертная бледность покрыла ее лицо. Она молчала.
Князь к ней
подошел, взял ее руку и с видом тронутым спросил: согласна ли она сделать его счастие. Маша молчала.
В нескольких верстах от Вяземы
князя Голицына дожидался васильевский староста, верхом, на опушке леса, и провожал проселком. В селе, у господского дома,
к которому вела длинная липовая аллея, встречал священник, его жена, причетники, дворовые, несколько крестьян и дурак Пронька, который один чувствовал человеческое достоинство, не снимал засаленной шляпы, улыбался, стоя несколько поодаль, и давал стречка, как только кто-нибудь из городских хотел
подойти к нему.
Князь шел, задумавшись; его неприятно поразило поручение, неприятно поразила и мысль о записке Гани
к Аглае. Но не доходя двух комнат до гостиной, он вдруг остановился, как будто вспомнил о чем, осмотрелся кругом,
подошел к окну, ближе
к свету, и стал глядеть на портрет Настасьи Филипповны.
А почему же он,
князь, не
подошел теперь
к нему сам и повернул от него, как бы ничего не заметив, хотя глаза их и встретились.
Разговаривая с
князем, она как бы и не замечала, что Ганя тут же. Но покамест
князь поправлял перо, отыскивал страницу и изготовлялся, Ганя
подошел к камину, где стояла Аглая, сейчас справа подле
князя, и дрожащим, прерывающимся голосом проговорил ей чуть не на ухо...
— Мне кажется, это всё не совсем
подходит к вашему делу! — заметил
князь.
Князь вдруг
подошел к Евгению Павловичу.
Когда наконец они повернули с двух разных тротуаров в Гороховую и стали
подходить к дому Рогожина, у
князя стали опять подсекаться ноги, так что почти трудно было уж и идти. Было уже около десяти часов вечера. Окна на половине старушки стояли, как и давеча, отпертые, у Рогожина запертые, и в сумерках как бы еще заметнее становились на них белые спущенные сторы.
Князь подошел к дому с противоположного тротуара; Рогожин же с своего тротуара ступил на крыльцо и махал ему рукой.
Князь перешел
к нему на крыльцо.
С чрезвычайным удивлением заметил
князь,
подходя к своей даче с Рогожиным, что на его террасе, ярко освещенной, собралось шумное и многочисленное общество.
Рогожин давеча отрекся: он спросил с искривленною, леденящею улыбкой: «Чьи же были глаза-то?» И
князю ужасно захотелось, еще недавно, в воксале Царскосельской дороги, — когда он садился в вагон, чтоб ехать
к Аглае, и вдруг опять увидел эти глаза, уже в третий раз в этот день, —
подойти к Рогожину и сказать ему, «чьи это были глаза»!
Оставшись один на перекрестке,
князь осмотрелся кругом, быстро перешел через улицу, близко
подошел к освещенному окну одной дачи, развернул маленькую бумажку, которую крепко сжимал в правой руке во всё время разговора с Иваном Федоровичем, и прочел, ловя слабый луч света...
Скрип тихих шагов на песке аллеи заставил его поднять голову. Человек, лицо которого трудно было различить в темноте,
подошел к скамейке и сел подле него.
Князь быстро придвинулся
к нему, почти вплоть, и различил бледное лицо Рогожина.
Князь заметил, что Аглая вдруг вышла из своего места и
подошла к столу. Он не смел на нее посмотреть, но он чувствовал всем существом, что в это мгновение она на него смотрит и, может быть, смотрит грозно, что в черных глазах ее непременно негодование, и лицо вспыхнуло.
Князь слышал весь этот разговор, сидя в уголке за своею каллиграфскою пробой. Он кончил,
подошел к столу и подал свой листок.
Он быстро схватил со стола бокал, рванулся с места и в одно мгновение
подошел к сходу с террасы.
Князь побежал было за ним, но случилось так, что, как нарочно, в это самое мгновение Евгений Павлович протянул ему руку прощаясь. Прошла одна секунда, и вдруг всеобщий крик раздался на террасе. Затем наступила минута чрезвычайного смятения.
После всех
князь подошел и
к Евгению Павловичу. Тот тотчас же взял его под руку.
Он еще с тротуара на Литейной заговорил шепотом. Несмотря на всё свое наружное спокойствие, он был в какой-то глубокой внутренней тревоге. Когда вошли в залу, пред самым кабинетом, он
подошел к окну и таинственно поманил
к себе
князя...
Трое маленьких детей, две девочки и мальчик, из которых Леночка была старшая,
подошли к столу, все трое положили на стол руки, и все трое тоже пристально стали рассматривать
князя.
В этих воротах, и без того темных, в эту минуту было очень темно: надвинувшаяся грозовая туча поглотила вечерний свет, и в то самое время, как
князь подходил к дому, туча вдруг разверзлась и пролилась.
Она тихо
подошла к нему и тронула его за плечо;
князь в недоумении посмотрел на нее и почти с минуту как бы припоминал; но припомнив и всё сообразив, он вдруг пришел в чрезвычайное волнение.
Подойдя к воротам и взглянув на надпись,
князь прочел: «Дом потомственного почетного гражданина Рогожина».
— Я виноват! — сказал
князь,
подходя к Бурдовскому, — я очень виноват перед вами, Бурдовский, но я не как подаяние послал, поверьте.
Князь подходил с приглашением и
к Бурдовскому с компанией, не обходя никого.
Князь намекал на то, что Лебедев хоть и разгонял всех домашних под видом спокойствия, необходимого больному, но сам входил
к князю во все эти три дня чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворял дверь, просовывал голову, оглядывал комнату, точно увериться хотел, тут ли? не убежал ли? и потом уже на цыпочках, медленно, крадущимися шагами,
подходил к креслу, так что иногда невзначай пугал своего жильца.
Генерал, Иван Федорович Епанчин, стоял посреди своего кабинета и с чрезвычайным любопытством смотрел на входящего
князя, даже шагнул
к нему два шага.
Князь подошел и отрекомендовался.
Князь подошел к спорившим, осведомился в чем дело, и, вежливо отстранив Лебедева и Келлера, деликатно обратился
к одному уже седому и плотному господину, стоявшему на ступеньках крыльца во главе нескольких других желающих, и пригласил его сделать честь удостоить его своим посещением.
Скопищев вздыхает. Разбитной
подходит к Долгому;
князь беспрекословно следует за ним.
Князь Чебылкин. А! в порядке! Ну, это хорошо! порядок во всяком устроенном обществе главное; потому-то такие общества и называются благоустроенными… (Вздыхает.
Подходя к Хоробиткиной.) Ну, сударыня, что вам угодно?
Князь Чебылкин. Нельзя, любезный друг, нельзя. (
Подходит к Забиякину. Сухо.) Ну, вы с чем еще?
Князь Чебылкин (
подходя к Сычу). Ты зачем?
Князь Чебылкин. Разберем, сударь, разберем. (Передает бумагу Разбитному.
Подходя к Пафнутьеву.) А! почтенный ветеран!
Князь Чебылкин. Хорошо, любезный, хорошо; мы обсудим! (
Подходит к Малявке.) Ну, ты?
Князь Чебылкин. Нельзя, любезный, нельзя… ты слышал, закона нет! (
Подходит к Скопищеву.) Ты зачем?
Раздав все подарки, княжна вбежала по лестнице на террасу,
подошла и отцу и поцеловала его, вероятно, за то, что он дал ей случай сделать столько добра. Вслед за тем были выставлены на столы три ведра вина, несколько ушатов пива и принесено огромное количество пирогов. Подносить вино вышел камердинер
князя, во фраке и белом жилете. Облокотившись одною рукою на стол, он обратился
к ближайшей толпе...
— Откушать ко мне, — проговорил
князь священнику и дьякону,
подходя к кресту, на что тот и другой отвечали почтительными поклонами. Именины — был единственный день, в который он приглашал их
к себе обедать.
Петр Михайлыч с издавна заученною им церемониею расшаркался с
князем:
к генеральше и Полине
подошел к ручке, а прочим дамам отдал, свесивши несколько наперед обе руки, почтительный поклон.
Князь очень уж ловко
подошел с заднего крыльца
к его собственному сердцу и очень тонко польстил ему самому; а курение нашему я, даже самое грубое, имеет, как хотите, одуряющее свойство.
Расшаркавшись перед
князем, он прямо
подошел к княжне, стал около нее и начал обращаться
к ней с вопросами.